IMAGE OF THE WORLD, Elektrozavod gallery, Moscow, 2017
12.05.2017
Artworks: FUNCTION LIGHT WIND DEVILS

I remember the first time my mother left my father, 1988, I was 5 years old. We began to live on the Narodnogo Opolcheniya  street in one apartment with the grandfather, the grandmother and the uncle. All except the grandfather had to leave for work and we remained alone. 
I was afraid of him, he seemed black, shapeless, slow, poorly smelling. I tried to hide or pretend to be asleep when he left his room. Grandfather was on WWII, but never told anyone about it, probably because he did not drink. Alcohol could unleash his tongue, but everything was held within. The apartment was full of things which was not good to touch. For example, grandfather's old fishing tackle (the spindle on the entrance door was made from its parts) and a lot of different tools. by the way, the Big Soviet Encyclopedia in orange volumes was OK. TV took place in the living room, it was possible to see the meetings of the Politburo, Pink Floyd music videos with children falling into the grinder, shaggy green Muzzy, who ate alarm clocks and taught English, military parades, Nevzorov, trying to say so a lot for 600 seconds and concerts of symphonic music. A large closet was in addition to the TV. Radio electronics numerous books lay in its drawers and signed in strict order ex cigarette packs with uncle's radio details. Touching it was not good either. Every evening before supper I went to my uncle's room, which was more like a nest of boxes, old appliances and radio parts, and watched him play tetris or arcanoid on his computer. The programs were recorded on audio tapes. To start one of them, you had to insert the cassette into the tape recorder connected to the system unit and press play. The sounds of these programs were alien. I fell into a strange stupor, we didn't talk, my uncle never asked me to play with him, I just stood behind his back and watched.

There are things, but it's unclear what to do with them. Their purpose is not clear, only visual is available and you aestheticize it, give them meaning. Trying to build something of your own without authority, in emptiness. It seems that not being able to talk to the world like all normal people, I do it with the help of art.

And grandma just loved me unconditionally.
In 1990 my mother returned to my father last time and we began to live somewhere else.


Картина мира
 
Я помню первый раз, когда мать ушла от отца, 1988г, мне 5 лет. Мы стали жить на улице Народного Ополчения в одной квартире с дедом, бабушкой и дядей. Все кроме деда уходили на работу и мы оставались одни. Я его боялся, мне он казался черным, бесформенным, медленным, плохо пахнущим. Я старался спрятаться или притвориться спящим, когда он выходил из своей комнаты. Дед воевал, но никогда никому не рассказывал об этом, наверное потому, что не пил. Алкоголь мог бы развязать ему язык, но все держалось внутри себя. Квартира была полна вещей, трогать которые было нехорошо. Например старые дедовы рыболовные снасти, из частей которых был сделан шпингалет на входную дверь и многочисленный инструмент. Вот большая советская энциклопедия в оранжевых томах кстати была ок. В большой комнате стоял телевизор, по которому можно было увидеть заседания политбюро, клипы Pink Floyd с детьми, падающими в мясорубку, мохнатого зеленого Muzzy, который ел будильники и учил английскому, военные парады, Невзорова, старающегося сказать так много за 600 секунд и концерты симфонической музыки. Помимо телевизора была еще стенка, в ящиках которой лежали многочисленные книги по радиоэлектронике и в строгом порядке подписанные пачки из под сигарет с дядиными радиодеталями. Трогать это тоже было нехорошо. Каждый вечер перед ужином я заходил к дяде в комнату, которая больше походила на гнездо из коробок, старых приборов и радиодеталей и смотрел, как он играет на компьютере в тетрис или арканоид. Программы записывались на аудио кассеты. Чтобы запустить одну из них, нужно было вставить кассету в магнитофон, подсоединенный к системному блоку и нажать воспроизведение. Звуки этих программ был инопланетными. Я впадал в странное оцепенение, мы не разговаривали, дядя никогда не предлагал мне сыграть с ним, я просто стоял за его спиной и смотрел.
 
Есть вещи, но что с ними делать непонятно. Их назначения не понимаешь, доступно только визуальное и ты его эстетизируешь, даешь им смысл. Пытаешься построить что-то свое без авторитетов, в пустоте. Похоже, что не умея вести разговор с миром как все нормальные люди, я делаю это при помощи искусства.
 
А бабушка просто любила меня безоговорочно.
В 1990г мать в последний раз вернулась к отцу и мы стали жить в другом месте.